Пыль, асфальт, а за ним
серебристый январский пролив.
По шоссе прут автобусы, фуры, малолитражки.
Мрамор Мраморной башни сер, как бетон.
Здесь Стена упирается в море.
Там, за кладбищем старым,
за вязью арабской, за ржавой травой и сухими кустами —
тесный пролом, с тротуаром,
протиснуться чтоб одному за другим.
Императоры и святые отцы, поэты,
все твои великие мастера —
разбрелись по улицам, притулились у старых камней,
переселились в путеводитель,
и усатый водитель трамвая, задумчиво глядя вперед,
ведет скоростной свой состав —
у него на эту вселенную, с ее куполами и минаретами,
ровно столько же прав,
сколько у тебя, Константин
основатель,
и у тебя, Мехмет
победитель.
Грустно отплюнется в воду стамбульский буксир,
фыркнет, пойдет по дуге, как вприсядку, по мелкой волне —
весь такой деловитый, как будто и правда по делу…
Да какое тут дело! Пахнет жареной рыбой с лотка.
Скромно топчется море на пятку с носка.
Начинается вечер с глотка.
Нет печали предела.
/2013/